Крестьянское восстание в Сибири (Ишимское восстание).

31 января 1921 года началось крестьянское восстание в Сибири. Западно-Сибирское восстание 1921—22 гг. — крупнейшее антибольшевистское вооружённое выступление крестьян, казаков, части рабочих и городской интеллигенции в России в начале 20-х гг. XX века. Проходило на территории Западной Сибири и было жестоко подавлено. В наказание восставшим, в 1921 году четыре русских уезда с коренным русским населением были отторгнуты от Омской губернии и включены в состав Киргизской АССР.

Введенные с конца августа 1920 года в Тюменской губернии многочисленные разверстки были непосильны для крестьян Ишимского уезда, тем более, что в 1920 году этот регион постиг сильный неурожай. Однако местное партийное и советское руководство, изымая в ряде мест даже продовольственный хлеб и семена, осуществляло беспрецедентное насилие по отношению к крестьянству.

Начавшись 31 января 1921 г. в северо-восточном районе Ишимского уезда Тюменской губернии, восстание в короткий срок охватило Тюменскую, Акмолинскую, Омскую и восточные районы Челябинской и Екатеринбургской губернии. Весной 1921 г. повстанческие отряды оперировали на огромной территории от Обдорска (ныне — Салехард) на севере до Каркаралинска на юге, от станции Тугулым на западе до Сургута на востоке. Численность повстанцев к апрелю превысила 100 тыс. человек.

Готопутовское волостное собрание сельских советов 2 февраля 1921 г. вынесло следующее постановление: «…Усматривая тяжелое положение населения на продовольственном фонде и безвыходность его, сложившуюся на почве ссыпки всех хлебов в общие амбары в выполнение государственных разверсток, каковой хлеб был предназначен к вывозке из пределов волости. Несмотря на наши ходатайства об удовлетворении нас продовольствием, как голодающих, получился категорический отказ, ввиду чего ясно обрисовалась картина голодной смерти в недалеком будущем, что и заставляет нас оградить себя от упомянутой смерти. И потому решили произвести между собой сплоченную организацию для защиты своих человеческих прав и весь имеющийся хлеб в общественных амбарах сдать вновь избранным повстанческим органам» (выделено мною — И.К.).

В целях взаимодействия с органами Советской власти и предотвращения кровопролития на волостном собрании было решено выбрать делегацию для отправки в г.Ишим. Членам делегации вменялось в обязанность сообщить руководству о тяжелом продовольственном положении крестьянства, обратив внимание на его голодное существование и на то, что хлеб в общественных амбарах считается неприкосновенным.

Первоначально, по крайней мере, в ряде мест, Ишимское крестьянское восстание имело характер подчеркнутой законности. Однако по мере разгорания и ожесточения восстания, мятежники переходили к прямому насилию, не останавливаясь и перед крайними его формами. Само подавление восстания сводилось только к репрессиям против восставших. Меры вооруженного подавления не обеспечивали успокоения восставших на долгое время, создавая в них чувство озлобления. Жестокость и насилие по отношению друг к другу проявляли обе противоборствующие стороны — крестьяне и коммунисты. Жестокость порождала жестокость, а невозможность реализовать острые потребности приводила к всплеску разрушительной энергии. Повстанческое движение сопровождалось вспышкой деструктивного поведения и неизбежно сопутствующих ему — преступности и бандитизма.

Несмотря на ярко выраженную ожесточенность, повстанческое движение в Ишимском уезде носило в большей степени очаговый характер. Единого, повсеместного порыва в антикоммунистической борьбе фактически не было. Крестьянство не поголовно присоединялось к мятежникам, что отнюдь не определялось только его социально-имущественным положением (в частности, на стороне мятежников так или иначе оказалась и сельская беднота). Организаторам повстанческого движения пришлось прибегать к насильственным мобилизациям мужского населения в возрасте от 18 до 35 (45) лет, в случае надобности не останавливаясь перед репрессиями.

Разгоревшаяся повстанческая борьба носила стихийный характер и отличалась жестокостью и непримиримостью. Как и во всяком стихийном народном движении, в мятеже 21 года была велика роль толпы, таившей в себе стадные чувства, разрушительные и низменные инстинкты. В период восстания (в особенности с февраля по апрель 1921 г.) повстанцами были разграблены и уничтожены ссыппункты, почты, волостные канцелярии, загсы, коммуны, кооперативы и артели, угнано и убито множество лошадей, коров, свиней, овец. Отмечались случаи разграбления сельских школ и библиотек (например, библиотека при Песьяновской школе была частично расхищена, а частично сожжена). Восставшие крестьяне прерывали железнодорожное сообщение на участках Тюмень-Называевская, Челябинск-Омск, разобрав во многих местах путь; выводили из строя телеграфную связь.

Развернулся широкомасштабный повстанческий террор, направленный на коммунистов, советских работников, милиционеров, продкомиссаров и членов их семей. В советской исторической литературе немало писалось о жестоких зверствах бандитов и кулаков, уничтожавших коммунистов и работников советских учреждений, прежде всего, из чувства классовой ненависти и мести. Еще первые аналитики Западносибирского мятежа отмечали, что главными лозунгами его были: «Долой коммунистов! Вся власть крестьянам!» Ярко выраженные антикоммунистические настроения и мотивы отчетливо проявили себя в поведении повстанцев.

К сожалению, коммунисты Тюменской губернии не только беспощадно осуществляли перелом на продовольственном «фронте», но и запятнали свой моральный облик неблаговидными поступками, в личных интересах легко вступая в конфликт с собственной совестью и «революционной законностью». В массовом сознании послереволюционной поры они нередко отождествлялись с новыми буржуа, «позволяющими себе ненужную паразитическую роскошь».

В аналитическом докладе командира 85 бригады ВНУС Н.Н. Рахманова, участвовавшего в подавлении повстанческого движения, отмечалось, что с самого начала восстания каждая деревня и село формировали сельский штаб, который, в первую очередь, занялся избиением коммунистов, арестом их семей и членов Союза Коммунистической Молодежи. Так, коммунист М.П. Семибратов, проживавший в деревне Мишине Пегановской волости, показал, что делегатка из Пеганово объяснила собранию, что «можете арестовать партейных и тех, кто вам сделал обиду». Помимо этого, повстанцы реквизировали скот у семей коммунистов, грабили их имущество. В частности, в предписании одного из повстанческих руководителей содержалось требование «немедленно отобрать скот у семей коммунистов и выслать в село Пегановское». Аналогичным расправам подверглась и милиция.

Более подробно обстоятельства преследований мятежниками одной из семей коммунистов можно представить, в частности, из донесения в волостную милицию крестьянки деревни Карьково Пегановской волости Евдокии Уросовой. «После убийства мужа, — сообщала Е. Уросова, — ко мне в дом постановили штаб, коменданты штаба были Овчинников Осип Иванович и Смолин Андрей. Председатель Кудрявцев Гордей и судья Омегов Иван, которые осудили двух граждан нашей деревни Тюменцева и Бахтиярова на смертную казнь, после чего их стали бить нижеследующие лица: 1) Осип Овчинников, 2) Лазарь Тюменцев, 3) Яким Тюменцев, 4) Герасим Вакорин, 5) Василий Малышев, 6) Кудрявцев Андрей, 7) Кудрявцев Федор, 8) Кудрявцев Дмитрий. После этого меня хотели убить, но согласились на том, чтобы арестовать и отправить в Уктузское, где избивали коммунарок… После этого приехали с фронта братья Кошкаровы, Елизар, Василий, Порфирий и Михаил, и просили меня убить с детьми. После этого они же у меня все хозяйство растащили, закололи 2-х коров и 7 овец, взяли 12 овчин и сшили себе брюки для фронта и растащили всю одежду».

В заявлении коммуниста М. Власова, адресованном начальнику милиции 4 района, говорилось о том, что главарь повстанцев Д. Новиков, проживавший в селе Пеганово, настоял убить коммунара С. Власова, которого нагим клал на бревно и бил колом по животу, а также выкалывал пикой глаза.

Члены РКП (б) Прытков и Смирнихин сообщали о том, что 11 арестованных локтинских коммунистов доставили в пегановский штаб Народной Армии, раздели их донага, кололи пиками, загоняя в холодное помещение; затем выводили снова и повторяли удары. Продержав арестантов в холодном амбаре около трех часов, с 12 на 13 февраля их нагими поместили на подводы и увезли в село Локти. При этом сопровождавшие коммунистов мятежники кричали: «Будете, или нет, Бога признавать!»

Т.Д. Корушин в сборнике «10 лет Советской власти в Ишимском округе (19I7—1927 г.)» приводил даже такой факт: «Председатель Алексеевского сельсовета Аромашевского района Зелинский Моисей был бандитами захвачен на постели и в одном белье выведен на снег. Зелинского до бессознания избили и выбросили за деревню. Бандиты этим не ограничились: они принесли соли, посыпали ею изуродованное тело Зелинского и снова стали бить палками. Не удовлетворившись этим, бандиты придумали новую пытку: они вырезали у зараженного сифилисом кусок зараженного места и затерли его под кожу Зелинского».

Подобных фактов жестоких расправ можно привести множество. В таких исторических воплощениях, возможно, чувствовалось что-то «вроде упоения на краю мрачной бездны». Некоторые повстанцы проявили явно садистские наклонности и побуждения, цинизм в отношении своих пленников, занимались мародерством. Так, крестьянин А.А. Сивков в селе Локти убил 5 коммунистов. Множество коммунистов казнил командир мятежников, житель деревни Вяткиной Кротовской волости, И.Т. Шарапов. С.Ф. Семенов, вместе с женой, снимал белье с раненых красноармейцев, а также снял золотое кольцо с убитого красноармейца, отрубив его палец. Ожесточенность, озлобленность крестьян, причастных к повстанческому движению, порой принимали болезненный характер. Так, согласно следственному протоколу, середняк Е. Аверин заявлял: «Одно могу сказать, что если не дадут мне хлеба, то я все равно кого-нибудь убью за то, что я сижу голодный».

Восстание приобрело огромный размах. В феврале 1921 г. повстанцы на три недели парализовали движение по обеим линиям Транссибирской железнодорожной магистрали, а затем захватили города Петропавловск — 14 февраля, Тобольск — 21 февраля, Кокчетав — 21 февраля, Сургут — 10 марта, Березов — 21 марта, Обдорск — 1 апреля и Каркаралинск — 5 апреля, вели бои за Ишим (несколько раз переходивший из рук в руки), угрожали Кургану и Ялуторовску.

Боевые действия, которые велись в феврале — апреле 1921 г. на охваченной этим восстанием территории, по масштабам и военно-политическим результатам сравнимы с крупными армейскими операциями времен гражданской войны.

Летом 1921 г. в Ишимском уезде начался небывалый, массовый голод, который продолжался и в 1922 г. Вспыхнула эпидемия холеры. Крестьяне питались травой, трупами павших животных, собаками. По неполным официальным данным, имелось 8159 случаев смертности от голода. Небывалый голод, сбор часто непосильного продналога вновь усилили враждебность крестьянства по отношению к РКП (б) и ее представителям на местах. На почве голода принял серьезные масштабы уголовно-грабительский бандитизм, и даже в конце I922 г. по Ишимскому уезду орудовали мелкие разбойничьи шайки, происходили грабежи и убийства.

Бои продолжались больше года, последние очаги восстанния были окончательно ликвидированы только к концу 1922 года. При подавлении восстания проводились карательные операции. Практиковалось взятие крестьян, родственников повстанцев, в заложники. От артиллерийского огня в боях погибло множество мирных жителей, в том числе женщины и дети. Восстание стало одной из главных причин замены в марте 1921 продразверстки продналогом и обусловило в дальнейшем переход от политики военного коммунизма к НЭПу.

Показательно, что и после жестокого подавления крестьянского восстания в Приишимье происходили самочинные расправы над освобожденными из-под следствия повстанцами, их убийства со стороны милиции и коммунистических ячеек. Данные факты были порождены атмосферой безответственности и вседозволенности представителей власти и, по сути, являлись различными формами красного бандитизма в Сибири. Уже в конце 1919 г. полномочный представитель ВЧК по Сибири И.П. Павлуновский в циркулярном письме № 6 под названием «Еще о красном терроре и красном бандитизме» отмечал: «…В Тюменской губернии природа имеющегося там бандитизма еще не выяснена… Начало замечаться следующее: арестованные ЧК на местах убиваются. Арестованных редко доводят до места, по дороге «при попытке бежать» расстреливают… Устанавливается, что проводниками красного террора на местах являются политбюро (орган ЧК. — И.К.) и милиция».

Наделение органов ЧК и милиции чрезвычайными полномочиями в обстановке бесконтрольности нередко приводило к многочисленным злоупотреблениям и преступлениям. В секретном предписании от 26 февраля 1921 г. отмечалось, что «в губчека поступают сведения о том, что отряды при захвате в плен повстанцев расправляются с ними на месте, то есть расстреливают. А потому председатель губчека просит (убедительно) приказать начальникам отрядов всех задержанных главарей и активных повстанцев не убивать, а направлять в губчека. Так же прекратить массовые расстрелы и бесшабашные расправы над крестьянами в местностях, уже очищенных от повстанцев». Однако эта проблема приобрела длительный и острый характер.

Восстание началось под разными лозунгами. В Кротовском районе было захвачено красное знамя с черным крестом и надписью: «Мы боремся за хлеб. Не гноите его в амбарах». В районе Армизонского — зеленое знамя с надписью белыми буквами «Долой коммунизм». В районе Кусеряка захвачено трехцветное знамя, здесь и появилось требование привести князя Михаила Александровича к власти. Одним из первых лозунгов был «Да здравствует свободная торговля». В большинстве же чаще повторялись под разными вариантами лозунги «Долой коммунистов», «Да здравствуют беспартийные советы крестьянских депутатов», «Вся власть крестьянам» и т. п.

Неизменным оставался лозунг, требовавший устранения от власти коммунистов, и им пестрят все воззвания, флаги, сводки и приказы штабов. Штаб Лапушинской Народной армии устанавливает флаг и лозунг для восставшего народа: флаг зеленого цвета, означающий леса, луга и растения на полях труженика-крестьянина, пользующегося таковыми; надпись на флаге белыми буквами означает сибирские снега; лозунг – «Долой коммунизм! Да здравствуют советы!».

Крестьянская память о бурных событиях 1921 года, расправах над коммунистами оказалась довольно живучей. Так, Полномочное Представительство ОГПУ по Уралу информировало ОГПУ о том, что в ночь на 20 января 1928 г. в селе Аромашево Ишимского округа, во время престольного праздника Крещение, по неизвестной причине вспыхнул пожар арестного помещения, в котором сгорел задержанный милицией пьяный гражданин Казанцев. Брат сгоревшего, Ф.Н. Казанцев, приехав к месту пожара, обращался к собравшейся толпе с призывом к свержению власти, избиению коммунистов и сожжению помещения рика, райкома и милиции; кроме того, не давал населению тушить пожар, выливая привозимую воду. Группа крестьян в 9 человек, возбужденная криками Казанцева, кинулась на присутствовавших здесь коммуниста Киселева и милиционера Проневича с целью избить их. При помощи некоторых граждан Киселеву и Проневичу удалось скрыться. Из этой группы крестьянин — середняк Захар Никулин кричал: «Нас расстреливают, арестовывают, живых жгут. Терпеть больше не будем. Бей коммунистов! Долой власть!» Он также призывал пойти по квартирам ответственных работников и избить их. На следующий день Казанцев, размахивая одеждой сгоревшего брата перед прохожими, старался собрать толпу крестьян, крича: «Сегодня к нам пришел 1921 год!»