Нос (Не Гоголь и не карлик).

Внимание: текст содержит описание сцен насилия, жестокости, немотивированной агрессии, необоснованных отступлений  от темы и неуместных аналогий — просьба не читать. Прочитав просьба не рассказывать. Рассказав просьба не указывать источник. Указав источник, просьба больше не беспокоиться.

Давным-давно, когда небо было голубое, как экран лампового телевизора, а у меня на голове были кудряшки, началась эта история. Так как в то время мы все находились под тяжким гнетом социалистического режима, то никакого нормального досуга в виде компьютерных игр, соцсетей и банок с Ягуаром у нас не было. Я был вынужден ходить на секцию «самбо» в одноименную школу «Самбо-70», но так как особого таланта (и, в первую очередь, желания) быть профессиональным спортсменом у меня не наблюдалось, то ходил я туда факультативно, учась при этом в обычной школе. А перед первой сменой (часиков так в шесть-семь) я бежал на нулевой урок на татами. Бегал я, об ужас, напрямки, из воинской части, где жил в общаге, через лес и… МКАД. Который на тот момент был похож на обычную проселочную дорогу, зачастую лишь с хорошей обочиной. Прибегал, быстро переодевался и слегка опаздывая, заскакивал в спортзал. Вел тренировки у нас Зарипов Хабиб Жафарович. Строгий, внимательный, обязательный и прекрасный мастер своего дела. Вот там я в первый раз повредил перегородку в носу, расквасив его о пол, неудачно упав после броска и не сумев подстраховаться должным образом. Кровь быстро остановили, и я продолжил занятия, а о травме и не вспоминал. Потом уже у ученика Касьянова, занимаясь запрещенным каратэ, которое тогда называлось просто рукопашным боем, а с учетом того, что Сергеев Владимир Сергеевич на тот момент был фанатом тхэквондо, то в основном ногами. И там я тоже пару раз получал в нос. Терпимо. Ломать ни разу не ломали. Потом пара драк в школе, в результате одной из которых, когда старшеклассник уже никак не мог потерпеть того, что я хотя бы даже сведу в ничью нашу потасовку, выманил меня на лестницу и стоя сверху ударил меня коленом в лицо, попав, разумеется, в нос. Тогда я понял две вещи. Первое – это то, что нос все-таки хрустит, а второе – в драке есть такие приемы, которые никак не относятся к приемам, но знать их нужно. Идея эта меня захватила очень сильно и с этой идеей, я поехал, будучи уже гораздо менее кудрявым на первый курс в Карагандинскую высшую школу милиции.

Которая еще некоторое время была МВД СССР. Совсем чуть-чуть. Там я понял, что второй вывод был очень важен в жизни и научился пользоваться как бритвенными лезвиями, чтобы сделать кипятильник, так и литым армейским чайником из столовой, чтобы пробить себе дорогу после отбоя в умывальник за водой. Но и там у меня нос все же хрустнул.

Однако, не смотря на все передряги, внешне все выглядело пристойно и, несмотря на то, что ЛОР каждый раз ставил диагноз «искривление носовой перегородки», особых неудобств я не испытывал. Тем более что снаружи нос выглядел нормально и ровно. Ну, почти.

Дышать особо искривление не мешало, чему было подтверждение вполне хорошие результаты в беге на разные дистанции. Но тут случилось то, что у меня было описано подробно и в красках в рассказе «Березка».

После того, как я вполне очухался от проблем с позвоночником, то решил заняться и носом, тем более что нос это тоже голова, а голова она важна, потому что я туда ем. Первый раз я собирался ложиться в госпиталь на операцию в сентябре 2001 года. И тут бац, авиалюбители не вписались в поворот и разрушили два дома в США. В связи с такими обстоятельствами была объявлена боевая готовность, при которой резервируются места во всех военно-медицинских учреждениях и я пролетел. Тем более, что в командировку было пора снова. Потом я на это дело забил, а в 2004 году повторил эпопею, но слился на этапе перевода и снова забил. В результате, при внешнем нормальном виде, к 2012 году я, наконец-то, как внимательный индеец, заметил, что дышу очень сильно напрягая грудь, после чего, к вечеру обычно уже болят ребра. Так как нос практически полностью выключен из процесса постоянной заложенностью, то делаю я это еще и ртом, а это приводило к тому, что я чаще простужался. Ну и, кроме того, дыхание ртом отвлекает его от процесса еды, а это недопустимо. В результате я понял, что пора пора. Или сейчас или потом. Но потом было уже поздно, потому стало сейчас. Да и жене надоело слушать, как я храпеть стал. В общем, пошел сдаваться. После того, как я провел небольшой мониторинг, да изучил обстановку, благо, что среди моих друзей, страдающих теми же проблемами примерно девять человек на один десяток, стало понятно, что ничего не понятно. И я положился на опыт и знания своей любимой тещи, которая врач. Благо, что ибо. Был отправлен на Красносельскую в институт пластической хирургии, где, как оказалось все это делается дешевле и проще. Приняли меня с распростертыми объятиями. Пару раз пришлось пересказывать, как получил травму, после чего оказалось, что у многих врачей мужья тоже отметились в тех же местах, где был и я. Соответственно градус душевности был высокий. За неделю сдал все анализы, приехал, переоделся в чистое и сел ждать. Ждать было прикольно. Именно в этом молодежном смысле. Я там один мужик вообще был на тот момент. Остальные – сугубо женский состав разного возраста и пожеланий, стремящиеся либо увеличить, либо подтянуть. Жаль, что не было скрытых камер – можно было снять хороший ролик для ю-туба, собрал бы много просмотров. Так как у меня операция была как бы самая простая – то увели меня первого. По-быстрому отделаться и все. По ходу вкололи расслабляющий укол, после которого я, будучи расслабленным и так, расслабился вообще окончательно. Собственно говоря, отступая от темы, ни наркоз, ни анабиоз меня никогда не пугали, ибо я воспринимал это как возможность отоспаться. В этот раз ровно также. Завалившись на стол, я закрыл глаза от яркого света лампы, почуял, как на мою морду лица водрузили какой-то мягкий полукруг, который я со своей ехидностью по отношению к самому себе, не видя, окрестил «операционной сидушкой» по аналогии с аксессуаром из ватерклозета. После чего голос с небес (вернее говоря, с потолка) спросил – «аллергия на йод есть?». Ответил, что нет. После моментального предупреждения об окончательном закрытии глаз, чтоб не щипало, был немилосердно залит этим самым. Дальше свет померк, и наступила тишина. Тишина длилась некоторое время, которое я провел с пользой для себя, а именно никак. Потом я начал ощущать возвращение в реальный мир. Какое-то копошение в моем носу посторонних предметов сменилось перекладыванием меня на каталку и отвозом к койке. Где я уже самостоятельно перебрался на оную почти без помощи. Что подвигло меня на вопрос о профессии анестезиолога, который способен так четко рассчитать время окончательного пробуждения. Честно говоря, странно, но, по-моему, эта профессия социально недооценена должным образом. Вклад этой профессии лучшим образом отражает эпитафия на единственном, известном мне памятнике, относящемся к этой профессии «До него хирургия во все времена была агонией».

И вот я на кровати. Лицо выглядит также как выглядело сразу после того как. Перемотано только по-другому. Через полчаса зашел с обходом врач, посмотрел повязки и рассказал что к чему. Оказалось, что я правильно сделал, что все сделал. И не правильно, что не сделал раньше. В общем, как вышло, у меня так не закрытый перелом, а … чтобы не ошибиться с анатомическими подробностями не буду вспоминать точное название, а просто передам – полностью раздробленный хрящ за перегородкой, который болтался на честном слове. Все двенадцать лет. Как я с этим жил раньше не понятно, а сейчас уже и неважно. Все, что можно было, спасли, чего нельзя – отрезали. Дышать стал. Даже с бинтами в носу.

Процедуры смены бинтов – это отдельная песня. Больше всего меня напрягал яркий свет операционной лампы в глаза. Потому процедуры проходил зажмурившись. Вытягивание километрового бинта из ноздри воспринимал стоически, хотя ощущение транспортерной ленты эскалатора метро не покидало мое сознание. Причем района метро Белорусская или Маяковская, где-то, явно не Беляево. В свободное от процедур время спал как младенец. Через два дня выписался. С обещанием вернутся. Ну, там перевязаться еще раза два. Сказали, что все нормально зарастает – нужно просто контролировать. Вообще врачи были очень душевные и обходительные и сказали очень много. Я просто не все запомнил. Понял, что главное – это в понедельник прийти снова. Выписывался в пятницу. Ладно, приду. В субботу вытащил половину эскалатора и обрезал. Дышать стало легче. Опухоли послеоперационной практически не было. С учетом того, что раньше у меня внутренний изгиб хрящей был таким образом, что перекрывал одну ноздрю практически полностью, а вторую почти на половину, дышать той, которая была половиной, стало вообще чудесно, а вот второй пока нет. Там все еще были бинты, которые припаялись к остаткам того, что мне не стали отрезать. На второй день, в воскресенье, я вытащил бинт из полуноздри полностью, оставив лишь часть бинта во второй. Уже был готов бежать марафон. Кислород, удивившись новым проходам ломанулся в кровь, а та ударила в голову, что тут же сказалось лучшим образом на способностях. И не только к еде. Вечером зачищал нос и обнаружил, что от центральной части отходят какие-то полоски…

А я ж грамотный. Я уже изучил, что и как мне делали. Хрящ-то вытаскивают вообще, как оказывается, и выпрямляют под каким-то специальным прессом, прогревая его и держа какое-то время там. Вот.

Пипец… не прирос хрящ, подумал Дима. Ешкин кот, ну вот кто тебя просил вытаскивать бинты – сказали же, чтобы пока побыли. Теперь все заново. Жаль было времени. Я сначала подергал за эти полоски, но понял, что слезы из глаз идут не просто так и, значит, они где-то приросли, просто не до конца. И я начал запихивать в нос все бинты, которые были у нас в доме, расперев ноздри так, что окрасившись гуталином, мог бы претендовать на роль вождя абхазских негров. В понедельник, с понурой головой явился на перебинтовку. Ожидая самого неприятного – решения все повторить лег и закрыл глаза под лампами. После того, как у меня снова вырезали все бинты, доктор также как и я потянул за полоски. Но при этом, он еще щелкнул щипцами где-то глубоко в носу, после чего вытащил какие-то планки наружу… Оказалось, это были специальные протезы – распорки, которые ставят после операции, чтобы хрящи снова не выгнулись и которые я чуть не оторвал.

Не могу позволить себе не прерваться на лирическое отступление: «люди, главное в нашей жизни – не торопиться». Я это понял очень давно. Потом еще раз. Потом еще. И вот это был уже двадцатый или двадцать второй по счету раз, когда я это снова понял. Поэтому я понял, что понять мало, нужно еще сделать так, чтобы все с первого разу доходило.

Ну, ничего страшного не случилось, в общем, все прошло лучшим образом. Поездил на процедуры еще три-четыре раза, потому все окончательно рассосалось, и я стал дышать как паровоз.

Скажу вам откровенно, я был очень глуп, что затягивал с этим вопросом. Ощущения тяжести в дыхании приходит постепенно и не осознается. Не осознается и то, что ухудшение дыхания – важнейшего процесса в жизнедеятельности влияет на все остальные процессы, которые связаны с насыщением крови кислородом. Особенно это касается головы. Той самой, в которую едят. Сейчас, когда я ощущаю настолько легкое дыхание, которое совершенно не отвлекает меня, начал ловить себя на остаточных симптомах прошлого – судорожного втягивания воздуха всей грудью. Видно уже сформировался инстинкт за десяток лет. Но, с каждым днем все меньше и меньше.

На работе расписывал в красках, как и что – чем подвиг еще одного товарища на подобную операцию. Делал он ее, правда, в другой клинике, но тоже понял, как это было нужно. Так что, если кто-то подумал, что это реклама какого-то заведения – он ошибается. Это реклама того, что не надо запускать. Ничего. Пока юный, кажется, что все фигня. Оно действительно фигня. И как раз, поэтому лучше эту фигню побороть пока она фигня, а не что-то большее. Для меня результаты уже очевидны. Минус хронический насморк. Минус регулярные простуды, несмотря на закалку. Минус болезни дыхательных путей за счет снижения нагрузки на них. Минус нервное напряжение. Так что если кто-то ходит с поломанным носом – не тупите. Делайте сейчас. Сразу. Чем раньше, тем лучше. Операция простая как пять копеек. Эффект – на миллион. И не надо думать, что это потом, что это не страшно, что это ничего особенного, что и так сойдет. Не сойдет. Это у меня сошло при всех обстоятельствах, а у других могут быть такие осложнения, которые потом подсадят вас на всю жизнь на профилактические операции по тем же полипам. А это совсем не сахар.

В общем так. С одной стороны не надо спешить. С другой стороны ничего не надо откладывать, делая все в свое время.

04.02.2013