Пару слов о войне.
5 дек, 2009 в 23:21
Смотрим и видим. Это хорошо. На войне не смотреть – не возможно. Да даже вне войны зрелище её захватывает дух и заставляет рассматривать картинки из кинохроники лет минувших или не столь далёких. Человеку дано зрение, и оно даёт ему 70% информации об окружающем его мире. Это так, но не на войне…
Если вы думаете, что война – это картина, то вы ошибаетесь, война – это мелодия.
Вы больше о ней услышите, чем увидите, и, находясь на ней (или в ней) вы больше будете слышать, чем видеть. Если вы думаете, что на войне важно видеть, то вы ошибаетесь, потому что слышать на войне подчас важнее, чем видеть.
В лесу, в городе, в поле, ночью, в туман или в горах вы можете не увидеть, а забыв послушать, рискуете отправиться к праотцам.
И это касается не только тех, кто бегает с оружием, но и тех, кто без него пытается хоть как-то выжить в центре событий. А актуальность этого более чем высока. Эпоха полевых сражений прошла. Проведение манёвров в поле и в лесу – это атавизм стратегии середины прошлого века. Большая часть боевых действий в последнее время проходит, и будет проходить в населённых пунктах. Там, где через каждый пару метров может быть стена или забор. Плетёный из прутьев или бетонный в три метра. Тепловизоры – это хорошо. Особенно когда они есть. И особенно когда есть время в него посмотреть. Зная, что тебя прикрывают как минимум пара твоих товарищей, которые не столько смотрят, сколько слушают.
Война – это симфония. Для тех, кому наступил на ухо медведь, она кажется какофонией звуков, но истинный ценитель способен выделить в ней каждый инструмент, понять его звучание и даже угадать, какие ноты прозвучат в следующий миг. Только в отличие от концертного зала здесь действительно не так важно кто играет на скрипке ведущую роль, а где играет. Понять, где сейчас находится большая часть оркестровой ямы и откуда звучит тромбон – это и есть мастерство, которое отличает профессионала от того, кто себя таковым считает. Или не считает. Это не важно, потому что в этом концерте не зритель выбирает представление, а оркестр – своего слушателя. Он играет ему с каждым мигом всё настойчивей и настойчивей, пытаясь заставить принять свою нотную грамоту. Те, кто, открыв рот, продолжают наблюдать – ловят ноты своим телом, а те, кто научится этой нотной грамоте, сможет делать так, чтобы мелодия войны играла вокруг него, обтекая и обволакивая его со всех сторон, даря удовлетворение собой тем, кто оказался невнимательным слушателем. Внимательным же слушателям оркестр даёт билет на следующий концерт с возможностью покинуть зал после завершения представления.
И это и есть единственный шанс для кого-то победить, а для кого-то просто уцелеть в симфонии войны – включиться в игру оркестра. Кому-то просто благодарным слушателем, а кому-то и первой скрипкой. Это вторая особенность мелодии войны – роли участников могут меняться вне зависимости от первоначальной рассадки. Про дирижера говорить не будем. Все дирижеры слушают эту симфонию в наушниках вдали от оркестровой ямы.
Да, и если говорят: «слушай», то это не значит что надо закрыть глаза.
