Размышления о счастье.

Ритм жизни к Осени всегда нарастает. Как уже говорил, мне с моим днём рождения повезло. Из всех первосентябрьских дней полностью дома я провел только восемь. Два до школы. Два во время школы. И четыре после выхода в отставку. Несколько дней рождений до школы я отпраздновал в полном беспамятстве младенчества, будучи увезён без всякого письменного согласия своими родителями в военной части Западной группы войск в Германии (Магдебург). Потом каждый деньрожденьевский день я стоял на школьной линейке и принимал поздравления от класса. Потом служба. Там ни разу не получилось полностью посвятить день празднованию. Иногда не получалось и частично. Четыре дня рождения пришлись на командировки, из которых в трёх случаев я в этот день был далеко от расположения и единственное что мог позволить себе — это поздравить себя сам. Сказать, что я об этом как-то сожалею — не могу. Вспоминая сейчас те дни могу с уверенностью утверждать, что это тоже были праздники. Потому что как его провести я выбирал сам. И будучи в чужих краях, смотря на горы и леса, которые меня окружали я был благодарен судьбе с своей жизни за то, что смог провести тот день именно так.

Пытаться утверждать, что это были лучшие дни, не буду. Это не верно. Они были лучшими тогда когда были. В пять лет был мой самый лучший деревенский день рождения. Сверстников, погодков было много. 1979 год был годом спокойствия и уверенности в будущем. Жили все если не богато, то вполне зажиточно. Работали много, много зарабатывали, также и тратили. На тот день мы накрыли стол под старой яблоней у нас во дворе. Приходили и поздравляли многие — практически вся наша улица сельская на обе стороны. Степенно разговаривали взрослые о жизни и о том, как быстро растут дети. Мы — дети, возились рядом с игрушками. На тот момент нашими игрушками были самострелы, которые мы сами и делали самым примитивным образом. Старались рассчитывать силу резинки так, чтобы с пяти метров по человеку было не больно. А ближе друг по другу в наших «войнушках» стрелять считалось недопустимым. У меня тогда была детская машина на педальном ходу — вот мы на ней всей детворой рассекали по улице… Собаки бежали рядом, лаяли, махали хвостами и требовали порядка, колёса гремели по грунту, дребезжал уже побитый бампер и мы были счастливы.

Самый счастливый день… для того меня, когда мне было пять лет.

Расскажу и о других…

Потом был счастливый день рождения в школе. Пятый класс. Утром я бегал через Мосренген и МКАД в «Самбо-70», где успевал позаниматься два часа, потом прибежать домой, переодеться и пойти в школу. После школы я шёл на плавание, а потом на бальные танцы. На «Самбо» я стеснялся говорить о своём дне рождения и праздновал его тем, что устоял на двух из трёх попыток передних подсечек от своего тренера. В школе на первом звонке я тогда впервые в жизни уже не сам сидел на чьих-то руках с колокольчиком, а потащил на плече первоклашку. Это было круто. Я был взросел и весел. На плавании праздновать особо было некогда и я просто отпраздновал тем, что впервые проплыл километр без ласт вольным стилем и лишь один раз остановившись. Доволен был собой до жути. На танцах я уже полуспал от усталости, но, зато был поздравлен и обцелован. В тот день у меня впервые получилось со своей партнёршей обставить ведущую пару в «квик степе» и я уже стал подумывать, что может не стоит бросать это «девчачье дело» и попытаться перейти в класс «С». Когда я пришёл домой, то мама уже ушла на ночную смену на телефонный узел связи в нашей воинской части, но на столе была кастрюлька с моими любимыми пирожками и открытка с пожеланиями. Я съел два пирожка и заведя будильник на 23:50 лег спать. А без десяти двенадцать я встал и включил телевизор. Там показывали документальный сериал Дэвида Аттенборо про эволюцию жизни на земле, а мне это было безумно интересно.

Самый лучший день… для того меня, когда я был в пятом классе.

Потом был счастливый день рождения в посёлке Долинка Карагандинской области Казахстана в 91 году. Там был первый курс моего обучения в высшей школе милиции до отделения Казахстана от России. Мы тогда получали форму. Перемерив три пары яловых сапог, я как опытный уже боец, выросший в воинской части, а до этого воспитанный дедом-фронтовиком, отобрал себе портянки и помог научиться их обматывать своих товарищей. Потом были хозработы, так как «летний лагерь» продлили до октября из-за ремонта основного здания школы в Караганде. Мы перетаскивали кровати по казармам, потом распределялись сами по кубрикам. В тот день я с товарищами исхитрился занять отдельный кубрик сержантского состава, из которого нас через несколько дней попросили, но именно тогда мы вчетвером — «москвичи», по крайней мере, они, я — то сам был понаехавший, сидели и лежали совершенно одни в чужой стране, среди чужих людей, уставшие, но довольные собой и своими приключениями. После дня хозработ, строевой, вечерней поверки, успешной самой первой самоволки в сельский магазин. В армейской форме старого советского пошива с начищенными до блеска сапогами мы огородами, стараясь не попасться патрулю, пробрались и умудрились беспрепятственно купить пару кило карамелек для чая, даже ещё не зная, каким образом мы его будем пить и где. И на обратном пути «спалились» начальнику курса, товарищу капитану на тот момент ещё, по фамилии Петухов. Русский боевой офицер, в уже довольно зрелом возрасте под полтинник, имевший боевые награды за войну в Карабахе и Осетии был для нас самым суровым проявлением воинского начальства. Даже с учётом того, что росту он был не более 160 см и слегка волочил одну ногу. Махался он здорово и желающих ему противоречить не появлялось. Вдобавок ходил он по территории со здоровой овчаркой, которая была чуть ли не с него ростом. Вот тут, выходя из кустов со стороны забора части, мы на него и напоролись. Передвигался он тихо, как и его пёс, потому не заметить его было весьма возможно, особенно для нас — зелёных сопляков. Получив взбучку сразу и не встревая в перепалку, мы показали ему свою «добычу» в виде двух кульков конфет. Увидев это он рассмеялся и пошёл дальше, весело помахивая своей тростью. Вероятно, в тот день мы сделали и его своей выходкой счастливым. Доедая всухомятку, в своём кубрике, припрятанные со столовой печенья и остатки конфет я был поздравлен тремя моими будущими коллегами, после чего мы полночи проболтали о том какая у нас будет дальше жизнь, и как мы будем жить сами.

Это был самый счастливый день… для того меня, когда я был на первом курсе.

Потом в 1996, уже в «Вымпеле», уже в своей первой учебно-боевой командировке на самый первый объект проведения «условной диверсии» я в свой день рождения шёл по пасмурным пригородам славного города Красноярска один по собственноручно выверенному проверочному маршруту, отсекая возможное внимание со стороны местных органов правопорядка, которые уже давно получили на нас ориентировки и сам себя спрашивал «ну как Дима, ты доволен таким днём рождения?». Доволен. Три часа на маршруте, потом условный сигнал на встречу, которая была спланирована с моим коллегой. На встрече мы выпили по грамм двести тёмного пива из бутылки и, обсудив варианты базирования разошлись. Следующие три часа проверочных маршрутов, потом заход на место ночёвки, где я под легендой командированного из Питера сотрудника одной из газет жил в общежитии на Красрабе. Ложась спать в кишащем тараканами номере, с облупленными стенами, порванными занавесками, уверенный в том, что не был вычислен и радостный от того, что удалось на встрече «пробить» маршрут к интересующему нас объекту я засыпал уже совершенно позабыв о своём дне рождения, потому что эмоции, которыми я жил тогда превосходили ощущение моего единоличного праздника. Никаких звонков домой, никаких поздравлений, никаких подарков. Лучшим подарком была удача, которая выразилась в том, что администратор общежития сдала меня как приезжего только на следующий день и когда приехала группа захвата я уже был далеко, пробираясь через леса с напарником к заветной цели.

Это был самый счастливый день… для того меня, когда я только начал служить в самом лучшем спецназе планеты.

В этот год, когда уже далеко позади и служба и  тяготы и лишения, связанные с нею, я провёл первую половину дня на работе. По дороге на работу умудрился уговорить продавщицу в магазине продать мне в неурочный час бутылку виски по вычурной схеме, которую сам придумал на ходу за пять минут. Нарушил запрет руководства на употребление в рабочее время сам и принудил к тому коллектив, даже тех, кто не пил вообще. Пригубили по грамм пятьдесят максимум, поздравили меня, потом разошлись работать. Благо, что работы было много — коллектив новый, да и место тоже. С работы позвонил в ресторан, заказал столик на двоих. После работы, ещё раз опоздравленный, поехал на встречу со своей любимой жёнушкой. Удивительно мило и душевно посидели до самого позднего вечера практически одни во всем зале, напившись, наевшись, наговорившись в практически домашнем уюте и благолепии. Придя домой, обмурлыканные котами, легли спать счастливые тем, что мы есть друг у друга.

И это был самый счастливый день… для того меня, когда я вышел в отставку со службы.

На самом деле, таких дней у меня больше. И каждый их них я помню. Помню по ощущениям, по эмоциям, по жизненной радости того дня. И главное, что каждый из них для меня — самый счастливый. Нет, не так. Важно то, что каждый из них для меня самый счастливый для того меня, которым я был тогда. А главное то, что я знаю, каким счастливым я буду дальше. У меня богатый опыт счастья за плечами. Способности и умения его чувствовать, осязать, понимать и принимать. С таким опытом невозможно не быть счастливым. В любое время. В любом месте. В любых ситуациях.

Чего я вдруг так…? Наверное, потому что сегодня по старому стилю все то же первое сентября. :) Ритм жизни нарастает. Не чувствую ни малейших признаков зимней спячки, а напротив, спокойную уверенность опытного шкипера в бушующем море, ведущего свой корабль по волнам и наслаждаясь стихией. Счастья вам.